МАКСИМ ТРАНЬКОВ:-"ЭТО НЕ Я!")))

[Iercavant]

Посмотреть на Яндекс.Фотках
Татьяна Волосожар и Максим Траньков, в интервью корреспонденту «Р-Спорт» Андрею Симоненко рассказывают, почему сложно побеждать без борьбы, будут ли они пробовать исполнять четверные выбросы и как они общаются с Романом Широковым и Михаилом Галустяном.

- Татьяна, Максим, для начала я бы хотел попросить вас расшифровать одно ваше высказывание на победной пресс-конференции в Шеффилде, где вы заявили, что парное катание, на ваш взгляд, дало излишний крен в сторону роста сложности элементов и, таким образом, развивается не в ту сторону.
Максим Траньков. - Это сугубо моя личная точка зрения, и я вполне допускаю, что другим фигуристам нравится как раз то, куда мы сейчас идем. Но мне бы действительно хотелось, чтобы мы двигались в сторону хореографии, уделяли ей намного больше внимания, чем сейчас. Чтобы парное катание было больше похоже на шоу. В погоне за элементами мы многое перестали замечать. Например, что поддержки у нас стали далеко не такими красивыми, как раньше. Многие сложные позиции выглядят, мягко говоря, не очень хорошо.
Татьяна Волосожар. - Если называть вещи своими словами, просто неэстетично. Мы уходим от зрелищности, от красоты парного катания.
М.Т. - Люди делают на льду какие-то корявости, но получают за это высокие оценки. Подкрутки, которые фигуристы исполняют с шагов, у многих получаются с маленького хода и в зрелищности тоже теряют. На мой взгляд, в парном катании не все элементы должны иметь уровни сложности. Например, я считаю, что тройной подкрут должен оцениваться только качеством его исполнения. Сделали его высоким, со шпагатом – получили больше баллов.

Посмотреть на Яндекс.Фотках
- То есть, проблема здесь в правилах, которые заставляют фигуристов делать то, что они не хотят делать?
Т.В. - Ну, не то чтобы это было проблемой…
М.Т. - Просто это то, с чем мы не очень согласны. Но еще раз говорю, это просто наша точка зрения.
- Чтобы парное катание было ближе к шоу, может быть, стоило бы, как в танцах, разрешить музыку с голосом?
М.Т. - Я за это обеими руками. На контрольных прокатах наша короткая программа под музыку группы Evanescence – тот вариант, который был с голосом – смотрелась на 80 баллов. А не на те 72, что мы получаем за нее сейчас. Но нельзя, к сожалению. Не понимаю, почему, для меня это загадка.
- Отсутствие у российских дуэтов конкуренции и отказ от участия в турнире Алены Савченко и Робина Шолковы привели к тому, что ни одна из наших пар, по сути, не ощутила настоящего удовлетворения от медалей на чемпионате Европы. По крайней мере, так это показалось со стороны…
Т.В. - Действительно, если бы мы в Шеффилде обыграли трехкратных чемпионов мира, на борьбу с которыми очень настраивались, счастья у нас было бы больше.
М.Т. - В Финале Гран-при у нас чуть-чуть не получилось их обойти. И мы хотели на чемпионате Европы снова с ними побороться. Но они снялись, мы допустили ошибки в программах – вот эмоций особых и не было. Я вообще так скажу: мы бы, может быть, были больше рады чистому прокату и второму месту вслед за немцами, чем такой победе, как на этом чемпионате Европы.
- Вы серьезно?
М.Т. - Конечно. Это была бы борьба, это был бы настоящий спорт.
Т.В. - Помните, Плющенко с Ягудиным как в свое время соперничали. Все ждали очередной серии этой войны на льду, это было интересно, захватывающе. Мы тоже хотим выигрывать в такой борьбе, а не получать медаль автоматически.
- И для того чтобы интерес к парному катанию не падал, конкуренция не помешала бы. В Шеффилде журналистов в микст-зоне во время выступлений одиночников было куда больше, чем когда катались вы…
М.Т. - Естественно. Но с другой стороны, что мы – должны сделать два шага назад, чтобы создать такую конкуренцию искусственно? Всему российскому парному катанию надо перестать прогрессировать? Ждать, пока нас догонят? У европейских пар есть лед, есть возможность работать. Вот пусть и работают.
Т.В. - А потом, не надо забывать, что на чемпионате Европы не было двух ведущих пар, а не одной. Помимо немцев не выступали еще Юко Кавагути и Александр Смирнов. Они уже выигрывали чемпионат Европы и здесь претендовали бы на золото. Если бы здесь вместе с нами катались и Юко с Сашей, и Алена с Робином – интерес был бы намного выше.
М.Т. - Вот именно. А так в Шеффилде получился второй чемпионат России. Мало кому было интересно на него смотреть.
Зачем нужен четверной выброс?
- Вы ожидали, что Савченко и Шолковы откажутся выступать на чемпионате Европы? Многие думали, что это их тактическая игра.
М.Т. - Мы тоже сначала думали, что это какая-то игра с их стороны – на эмоциях судей…
Т.В. - Но потом, после их последней тренировки перед короткой программой, стало понятно, что они, скорее всего, выступать не будут.
М.Т. - И когда мы уже готовились выезжать из гостиницы, я выхожу из номера и вижу: Робин идет. И разводит руки, глядя на меня… Здесь я уже, конечно, понял – все, они кататься не будут. Мы сильно расстроились.
- Почему тогда фигуристы постоянно говорят: вот, мы не думаем во время выступления ни о местах, ни о соперниках, если так сильно на самом деле расстраиваются из-за снятия конкурентов?
М.Т. - Это разные вещи. Нам хочется выиграть у сильных соперников – это одно. А когда мы прокатываем программу, конечно, мы ни о каких местах не думаем. Просто делаем свою работу. Как вы себе это представляете – вот, исполняем мы прыжок и сразу думаем: так, медаль теперь наша?
Т.В. - Когда выступаешь, не успеваешь думать ни о чем постороннем. Ни о том, какая медаль тебе светит, ни о чем другом.
- А журналисты часто прикидывают, исходя из разрыва в баллах, сколько может раз, допустим, ошибиться тот или иной фигурист, чтобы сохранить преимущество. Имеет ли он право упростить какой-то элемент. Вы такими вещами не занимаетесь?
М.Т. - Нет, да и бесполезно это. Фигурное катание – такой вид спорта, в котором, например, Патрик Чан упадет семь раз – и все равно выиграет. Как при старой системе с «6,0″ ничего непонятно было, так и сейчас. А упрощать что-либо в парном катании вообще нереально. Если, конечно, выступаешь на высоком уровне. Может быть, те пары, которые двойные выбросы делают, могут себе это позволить. Но мы не можем. Точно так же и с прыжками дело обстоит.
- Говорят, что парное катание в последнее время приблизилось к танцам. Согласны?
М.Т. - Я думаю, наоборот, танцы больше взяли из парного катания. Дорожки шагов у нас всегда были. А у танцоров сложные совместные вращения появились.
Т.В. - Дорожки шагов у нас действительно стали больше похожи на танцевальные, но это потому, что правила ужесточились. Надо теперь показывать более сложные шаги. А в целом скорее танцы движутся в нашу сторону. Иногда кажется, еще чуть-чуть – и выбросы с подкрутками у них появятся (смеется). А поддержки уже сейчас такие делают… не все парники смогут повторить.
- Вам не кажется, что выбросы в три с половиной и четыре оборота вообще стоило бы запретить? Как запрещены, например, в соревнованиях сальто.
М.Т. - Я бы запретил, если честно. Я не вижу в них смысла. И точно знаю, что когда буду тренером, не стану учить детей делать четверные выбросы. Откажусь от этой идеи в принципе. А если вдруг когда-нибудь четверные выбросы станут обязательным элементом, не буду тренировать вообще. Прыжки-то в четыре оборота делают только мужчины, и то не все. А здесь девочки летят выше борта, бьются о лед, и я не понимаю, кому приятно смотреть на эти сумасшедшие падения. Вспомните, как с четверных выбросов падала китаянка в борт на Олимпиаде в Турине, как падала Юко Кавагути с вывернутым плечом, как падает сейчас Алена Савченко. Есть, конечно, девочки, которые хотят острых ощущений. Стремятся покорить именно четверной выброс. Но на месте тренеров я бы не стал этого никогда делать. Да и потом, разве не катавасия с четверным выбросом у Юко с Сашей (Смирновым) лишила нашу сборную медали в Ванкувере?
- Но вряд ли та же Алена хочет острых ощущений…
М.Т. - Все хотят выиграть. Идут на риск. Но в случае с Аленой и Робином я не понимаю, зачем им это надо. Они и так выигрывают, у них и так запас дай бог каждому. С чистым нормальным прокатом у нас выигрывают. Выброс сам по себе ничего не решает. Есть же еще компоненты программы.
- Татьяна, если бы вам тренер сказал: надо учить выброс в три с половиной или четыре оборота, что бы вы ответили?
Т.В. - Я бы хотела попробовать. Но очень страшно на такой элемент пойти. Хотя на полу мы делали со Стасом (Морозовым) и четверной подкрут, и четверной выброс. Но на льду совсем другие ощущения. Тело-то все эти обороты сделает, докрутит. Но вот пока преодолеешь страх в голове, переступишь через себя…
- И все же ответ будет «да», стали бы учить четверной выброс?
Т.В. - Да. Я бы попробовала. Но если партнер будет бояться меня кидать, конечно, я не пойду на четверной выброс.
М.Т. - Да не боюсь я. Выкинуть-то я могу… Если бы Алена мне предложила выбросить ее на четыре оборота, я бы выбросил. Или какая-нибудь другая девочка. А вот именно Таню я не буду кидать на четверной выброс. Потому что у меня одна партнерша, которую я пять лет ждал. И не хочу, чтобы у нее было выломано или вывернуто бедро, плечо или еще что-нибудь. Травму и так можно получить на ровном месте. Зачем еще для этого специальные упражнения делать?
В «Твиттере» можно быть самим собой
- Хочу спросить вас вот о чем. Как бы вам хотелось войти в историю парного катания: как чемпионам мира и Олимпийских игр или как фигуристам, создавшим на льду что-то особенное, необычное? Например, чтобы люди говорили когда-нибудь: так, Волосожар и Траньков… а, это же те, кто впервые катался под тяжелый рок, под Evanescence.
М.Т. - Для начала мы хотим выиграть для России чемпионат мира и Олимпийские игры. Те титулы, которых нам пока не хватает. И успокоиться на этом. У нас нет желания быть в книге рекордов Гиннесса, мы не настолько честолюбивые люди, чтобы вносить себя в какие-то списки достижений.
Т.В. - Но при этом, конечно, нам бы хотелось последовать примеру Стефана Ламбьеля, который, может быть, и не покорил всех вершин в фигурном катании, но любят его болельщики так, как не любят многих олимпийских чемпионов.

Посмотреть на Яндекс.Фотках
М.Т. -На чемпионате мира, кстати, будет вариант Evanescence такой… очень жесткий. Вообще мы хотим быть разными. Мы хотим все попробовать. Не хотим кататься одинаково. Мы очень рады, что за полтора года наших выступлений в паре никто не сказал такую фразу: «стиль Волосожар и Транькова». Нам нравится быть парой без стиля. Мы хотим быть парой, которая может исполнить любую программу. И лирическую, и техническую, и какую угодно. Мы к этому стремимся. Нельзя сказать, что мы уже достигли такого уровня, но стремимся. И, может быть, мы именно этим запомнимся.
- Сейчас часто жалеете, что не встали в пару раньше?
М.Т. - Бывает, конечно, задумываемся об этом. Но стараемся отгонять от себя такие мысли. Потому что наслаждаемся тем, что есть сейчас. Зачем гневить Бога: у нас все хорошо, мы идем к высоким результатам. Что о прошлом вспоминать?

Посмотреть на Яндекс.Фотках
- Вы много раз рассказывали о своих ощущениях от выступлений с предыдущими партнерами, поэтому спрашивать вас об этом не буду. Но зато поинтересуюсь: чему вас научила работа с предыдущими тренерами?
М.Т. - Мы благодарны каждому нашему предыдущему тренеру – все они научили нас каким-то моментам, каким-то важным вещам. Абсолютно каждый специалист, который со мной работал, мне что-то дал. Всего и не перечислишь. Москвина, например, научила меня делать поддержку «лассо». У Великова я стал спортсменом. Кто-то меня научил не повторять ошибок. Очень много всего, перечислить все довольно трудно.
- Насколько я знаю, Максим, вы уже пробовали себя в роли тренера, когда ассистировали Николаю Матвеевичу Великову.
М.Т. - Это правда. Тяжело сказать, мое это или нет. Наверное, больше склоняюсь к тому, что буду постановщиком.
Т.В. - Есть в Максиме творческая жилка. Почти вся музыка, которую мы брали и для шоу, и для соревновательных программ – идеи Макса.
- Есть уже на ближайшие пару лет мысли?
М.Т. - Есть, да. Знаю пару программ, которые хотим сделать. А еще есть мечта, связанная с конкретной музыкой и с конкретной ролью, которую я бы хотел сыграть.
- Бережете эту роль для Олимпиады?
М.Т. - Пока не знаю. Будем разговаривать с Николаем Морозовым, где и как я ее сыграю.
- Напоследок не могу не спросить вас о «Твиттере», в котором вы, Максим, проявляете чуть ли не наибольшую и самую творческую активность среди всех российских спортсменов. Что для вас «Твиттер» – способ самовыражения?
М.Т. - Увлекся я «Твиттером» не очень давно. Удобно, можно новости там читать, задать кому-нибудь вопрос, быстро получить ответ. Скорее это все-таки способ общения, потому что самовыражаемся мы на льду.
Т.В. - А я совсем еще неопытная «твиттерянка» (смеется). Я ничего почти не пишу, но мне очень интересно читать того же Галустяна, у него смешные высказывания. С такими людьми, как он, мы лично не знакомы, зато есть шанс как бы пообщаться с ними через «Твиттер».
М.Т. - Именно так. С Романом Широковым, например, я не знаком, но благодаря «Твиттеру» могу с ним поговорить, парой слов перекинуться. Кстати, кое-кто недавно сказал, что мой «Твиттер» скоро широковский переплюнет. Я так не думаю. Посмотрел, сколько фолловеров у Широкова, – мне миллиона лет не хватит, чтобы столько набрать.
- В «Живом журнале» писать не пробовали?
М.Т. - У меня есть «ЖЖ». Но я очень давно там уже не писал. Одно время увлекался, а сейчас забросил. «Твиттер» быстрее, удобнее. Вообще сейчас технологии развиваются. В основном, в интернет мы выходим с мобильных устройств. А в «Живом журнале» с мобильника писать неудобно. Да и людей в «Твиттере» больше, особенно тех, кому интересны мои записи. И еще, когда ты публичный человек, от тебя часто начинают что-то требовать. Например, в «ЖЖ» мне говорили в комментариях: это не пиши, так не выражайся. Еще что-то не делай. А в «Твиттере» я могу быть самим собой. Пишу, что думаю и как хочу. При этом всегда есть возможность сказать – а это не я. И вообще не знаю, кто это такой пишет от моего имени.
sport.ria.ru/interview_sport/20120207/559250545...